Лев Волохонский - По понятиям. Происхождение современной общественной морали

«На сих днях при очистке проруби на Москве-реке вынут из воды железный сундучок, почему лице, которому оный принадлежит, имеет прибыть за получением в Канцелярию…» (№6)

«На сих днях, на подъезде большого Театра найден серебряный вызолоченный браслет; почему лице, которому означенный браслет принадлежит, имеет прибыть за получением в Канцелярию Московского Обер-Полициймейстера, с верными на принадлежность доказательствами». (№29)

«1-го Апреля представлен в Басманную часть узел с оказавшейся в нем сатеньтюрковою занавескою от кровати, обшитою бахромою. Почему хозяин той занавески имеет явиться за получением ея в помянутый Частный дом». (№40)

«27-го числа минувшего Марта, на паперти церкви св. Антипия, найдена икона Казанския Божия Матери; почему лице которому принадлежит означенная икона, имеет прибыть за получением в Канцелярию Обер-Полициймейстера, с ясными на принадлежность доказательствами». (№40)

«31 числа минувшего Марта Сретенской Части, на мостовой, найдено пальто, картуз и два платка, почему лице, которому принадлежат означенные вещи, имеют прибыть за получением в Канцелярию и т.д.» (№40)

«16-го числа сего Февраля найден золотой браслет с изумрудом и бриллиантами. Почему лице, которому принадлежит означенный браслет, имеет прибыть за получением его в Канцелярию…» (№43)

Подобные объявления в большом количестве имеют место в каждом номере Ведомостей. Москвичи не только сами не брали чужого, но были уверены, что и в полиции не сопрут, и тащили туда всё найденное.

Также через полицию находили пропавших собак, лошадей и коров.

От Московского Обер-Полициймейстера:

«В ночи с 8 на 9-е число сего Апреля, Лефортовской Части, со двора дома мещанки Васильевой сбежала принадлежащая мещанину Шебаеву лошадь, мерин караковый, 5 лет, небольшого роста, левое ухо резано; почему, если где означенная лошадь окажется, то надлежит её представить в Полицию». (№40)

«Московская купеческая дочь Екатерина Медовщикова письменно объявила в Сущевском Частном доме, что 1 числа сего Апреля пополудни в 3-м часу, двое неизвестных мужчин и женщина, одетые в крестьянском платье, остановились в её доме переночевать, приведя с собою двух коров – одну черную и другую рыжую; на другой же день поутру, оставя тех коров у ней в доме, пошли приискивать покупателей и в дом ея не возвратились. Из чего возникло сомнение в принадлежности тем крестьянам коров, которые в настоящее время отправлены в Пожарное Депо. Хозяева означенных коров, если таковые окажутся, имеют явиться к Приставу Сущевской Части за принятием их, с предъявлением доказательств принадлежности». (№40)

«В Хамовнический Частный дом представлена забежавшая собака, из породы водолазов, черная, с белыми пятнами под шеею, на лапах и хвосте. Почему хозяин той собаки имеет явиться в Часть за принятием означенной собаки». (№51)

Ещё Полиция присматривала за сомнительными крестьянами, искала дезертиров, проверяла разного рода документы и оказывала экстренную помощь, вплоть до принятия родов.

От Московского Обер-Полициймейстера:

«Московский Обер-Полициймейстер, Свиты Его Императорского Величества Генерал-Майор Лужин, предписывает гг. Частным Приставам сделать распоряжение к отысканию места жительства называющаго себя Волонтером Медико-Хирургической Академии Михаила Савельева Войдова, и об оказавшемся донести Его Превосходительству». (№29)

«В Городской Частный дом взят неизвестного звания человек, – немой. Приметами неизвестный: лет 18-ти, ростом 2 ар. 2 вер., лице имеет чистое, глаза серые, нос прямой, подбородок круглый; одет в крестьянское платье. Почему родственники, или знающие того человека сим приглашаются в Городской Частный дом для объявления звания означенного немого». (№39)

«В Мясницкий Частный дом взят по сомнению и за неимение письменного вида дворовый г. Козаковой человек Иван Павлов, при котором оказалось ситцевое платье коричневого цвета, купленное будто бы им на площади. Почему хозяин этого платья имеет прибыть в Мясницкий Частный дом за получением». (№43)

От Московской Городской Полиции:

«Вольно-практикующие повивальные бабки: Марья Фрейман и Александра Большаго, определенныя Г. Министром Внутренних Дел в Штат Московской Полиции сверх комплекта назначаются: первая в Городскую, а последняя в Пресненскую Части». (№6)

Еще летом 1848 г. в Санкт-Петербурге была эпидемия холеры и полиция разоблачала слухи о злонамеренном отравлении воды, предотвращая панику и смуту.

«16 числа сего месяца, Июня, в 9-ть часов утра, крестьянка Графа Шереметьева, Марья Петрова Жигалова, промышляющая сватовством, пришла в дом Пономарева, по Гороховой улице, чтобы увидеться с проживающим там купцом Николаем Богдановым… Жигалова имела при себе корзинку, в которой были: большой кусок белого мыла, шарик мыла кофейного цвету, палочка фиксатуара, запечатанная баночка жидких белил, бумажка булавок и обыкновенная белая булка. По тесноте двора, упомянутой женщине надлежало проходить между разного хламу, близ сарая, где хранится вода. Бродившие там в это время чернорабочие люди, заметив постороннюю женщину и при ней корзинку, бросились осматривать её. Фиксатуар, белилы и замаранная мылом булка возбудили подозрения; поднялся шум, собралась толпа народа, который начал кричать, что поймана отравительница. Извещенный об этом местный Квартальный Надзиратель Мошков немедленно прибыл на место, разобрал в чем дело, вызвал из квартиры на двор купца Богданова, к которому пришла женщина (и который тут же пред народом подтвердил справедливость сказанного женщиною о причинах прихода ея в дом Пономарева), – съел кусок булки, намазанной будто бы ядом, для убеждения, что такая мысль несправедлива, растолковал толпе всю неосновательность ея подозрений, успокоил ея и заставил разойтись…

…18-го числа, в 8.30 часов утра, отставной рядовой Василий Григорьев, заметил на Васильевском острове, близ Андреевского рынка, что бедно одетый иностранец (сигарочный мастер Нольде) положил в карман что-то завернутое в бумаге, следовал за ним до зеленных лавок, и, поравнявшись с ними, закричал:

– Ребята, у этого человека холера в кармане!

Зеленщик, государственный крестьянин Никифор Андреев, а за ним и другие, бросились на сигарочного мастера. Сей последний, пораженный испугом, выбросил из кармана завернутый в бумажке белый порошок, употребляемый для заклейки папирос. Толпа ожесточилась: начали таскать и бить Нольде. Прибывший вслед за тем на место происшествия Полициймейстер 3-го Отделения, Полковник Клокачев, с большим трудом и усилием мог увлечь с собою Нольде от толпы, которая, впрочем, преследовала его до самого Зимнего Дворца, в той надежде, что этот случай будет тот – час – же представлен Государю Императору, как открытие отравителя.

Между тем, получив об этом беспорядке сведения, Г. Обер-Полициймейстер тот – час – же поскакал на Васильевский Остров, но на пути у Исакиевского моста встретилась ему новая толпа, которая преследовала избитую женщину (здешнюю мещанку, в помешательстве ума, Прасковью Михайлову), потому что при ней находился нюхательный табак, скляночка с гофмановскими каплями и несколько кусочков сахару.

Г. Обер-Полициймейстер остановил и разогнал толпу, а женщину приказал доставить в свою Канцелярию. На это время, когда толпа раздвинулась и начала расходиться, здешний мещанин Иван Павлов, нетрогаясь с места, закричал:

– Народ! Сюда!

Однако же, возмутительный крик его не имел последствий, ибо никто из толпы не оказал никаких сопротивлений.

Упомянутые выше – рядовой Григорьев, крестьянин Андреев и мещанин Павлов были арестованы.

По доведении об этих происшествиях до сведения Государя Императора, Его Величество Высочайше повелеть соизволил:

упомянутых преступников, рядового Григорьева и крестьянина Андреева, как распространителей ложных слухов, а мещанина Павлова, как возмутителя, наказать на месте преступления (т.е. выпороть) и сослать в арестантские роты, а о происшествиях публиковать в Полицейской Газете». (№138)

В каком-то смысле либералы были правы. Полиция действительно держала под контролем практически все проявления активности.